ОБЩЕСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ НАЦИОНАЛЬНЫЙ АНТИКОРРУПЦИОННЫЙ КОМИТЕТ, ОБЩЕСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
Национальный Антикоррупционный Совет Российской Федерации
В этом году исполнилось пять лет с момента принятия первого «Национального плана противодействия коррупции». С тех пор все антикоррупционные планы и стратегии государства остаются «национальными» только на бумаге. Происходит это, прежде всего, потому, что за все прошедшие годы Государство, как институт управления обществом, так и не обеспечило гражданам их задекларированное в Конституции равенство перед Законом и Судом. В итоге правоприменительная практика, которая обязана основываться на принципе: «Человек не виновен, пока не доказано обратное», дуализировала этот принцип на: «Человек виновен! А теперь пусть доказывает обратное»; и на «Вина человека – это ещё не повод для его обвинения». Думаю, не нужно объяснять, с какими категориями граждан соотносятся данные максимы. Причём ситуацию усугубляет УК РФ, в котором за одни и те же преступления для государственных должностных лиц создаются привилегированные условия привлечения их к ответственности, а также дополнительные препятствия к их уголовному преследованию. Существенным образом повлиять ни исправление дефектов правоприменения могла бы сама судебная система. Но она у нас базируется на равноправной состязательности сторон, подтверждённой фактами и доказательствами, только в теории. А процессуально - на интерпретации судьями информации о фактах и доказательствах… и на почти-абсолютной безнаказанности судей даже за заведомо сфальсифицированные решения. Сегодня судебная система нуждается не в реформаторстве внешней атрибутики, но в реформе идеологии отечественного судопроизводства, которое у нас, по сути, «скатилось» в римское репутационное право, с его непреложным постулатом: «Прав тот, у кого больше прав»! Кстати, с точки зрения Древнего Рима – это была самая справедливая система на свете. Не менее существенным фактором, нивелирующим антикоррупционную концепцию государства является чрезмерная забюрократизированность правоохранительных органов, где неимоверно раздутые в ущерб оперативной работе административно-штабные структуры буквально мордуют нижестоящие подразделения приказами, директивами инструкциями и инспекциями. В итоге барражирующая по правоохранительным ведомствам отчётность выходит за все пределы разумного и лишь ужесточает пресловутую «палочную систему», которая в приоритетном порядке самым негативным образом отражается на гражданах, неугодных местным властям. Последние повсеместно обложились псевдо-общественными советами и дружно рапортуют по инстанциям об «успешном опыте работы с институтами гражданского общества». Тем не менее, отменять порочную практику, когда жалоба на должностное лицо в результате брожения по бюрократическим кабинетам спускается на исполнение к должностному лицу, на которое изначально была подана жалоба, - никто не отменял. И, судя по обсуждаемым «новым антикоррупционным инициативам», этот порочный круг никто менять не собирается – разве что подправить многообещающими инициативами, о которых забывают на следующий день после их одобрения «на самом верху». Если забюрократизированность правоохранительных органов выходит за все пределы разумного, то обюрокрачивание страны, можно сказать, у нас вообще пределов не имеет. Сегодня стараются не вспоминать, но знаменитая административная реформа 2000-го года закрепляла за председателем правительства пятерых заместителей, среди которых два являлись профильными министрами. При этом в министерствах запрещалось иметь более четырёх заместителей руководителя. Чтобы понять, насколько изменилось это соотношение в наши дни, достаточно посмотреть на современную структуру органов исполнительной власти, в которой за эти годы количество ведомственных субъектов выросло практически на 60% (с 57-ми до 82-х). Что же касается региональных и местных уровней государственного управления, то это тема требует отдельного разговора, потому что там границы пропорции: «как было – что стало» - на порядки внушительнее. Например, в правительстве Московской области, состоящей из 36-ти районов, сегодня «трудится» свыше десяти тысяч человек. Прибавьте к этому чиновников районного, городского и поселкового уровней - и вы получите приблизительную картину плотности управленцев на одну административно-территориальную единицу страны. Хотя в данном контексте любые цифры будут некорректны, потому что не учитывают выведенные за пределы статистики государственных и муниципальных служащих квази-государственные учреждения в виде концернов, корпораций и эрзац-акционерных сообществ, в которых легионы клерков заняты ничем иным, как исполнением надзорно-разрешительных бюрократических функций. То есть, несмотря на «решительную борьбу с бюрократией» её управленческие, распределительные, регламентирующие и контролирующие возможности неумолимо расширяются, порождая всё новые противоречия между лицами, наделёнными властно-ревизионными полномочиями и обществом. Потому что, вы же не будете спорить, что в нашей стране «проверяющий» - это не функция должностного лица, а его «привилегия». В свою очередь стремление к закреплению и сохранению «корпоративной привилегированности» естественным образом формирует и консолидирует «корпоративную солидарность», которая неизбежно противостоит и сопротивляется любым реформам, так как видит в них угрозу сложившемуся статус-кво отечественной бюрократии. И в этом смысле требования президента о «персонификации ответственности» в системе, изначально основанной на «коррумпированной безнаказанности» логически будут подводить систему власти лишь к ещё большему конформизму и закрытости. В то же самое время популярные ныне разговоры о каком-то контроле власти со стороны гражданского общества через «общественные советы» и «общественные палаты» - это не более чем ретуширование неэффективности антикоррупционной политики, зиждущейся на формализме её реализации. Все эти «официализированные» структуры с приставкой (при-…), по сути, выполняют всего лишь две функции – удовлетворяют честолюбивые амбиции людей в них присутствующих и легитимизируют деградацию отечественного парламентаризма, в котором наши «народные избранники» уже, кажется, и не помнят, для чего, собственно, они предназначены. И вместо того, чтобы защищать интересы избравших их граждан от волюнтаризма государственной бюрократии, самоотверженно отстаивают интересы бюрократии от любых «посягательств» со стороны общества. То есть общественный контроль над властью – в демократическом государстве это и есть, прежде всего, прерогатива и обязанность депутатов. Но в нынешних условиях даже упоминать об этом - уже как-то неловко. Наши депутаты не только легитимизируют привилегированность административно-бюрократического аппарата над обществом, но и, что называется, «по щелчку» законодательно оформляют любые его социально-экономические преференции. Иными словами, при существующем порядке вещей, когда борьба с коррупцией в бюрократии ведётся бюрократическими же методиками и «бьёт по хвостам» без устранения причин, - любые реляции о каких-то даже промежуточных результатах всегда будут «преждевременны». Чтобы убедиться в этом, достаточно поднять комментарии «экспертов»* в экстраполяции развития дела «Оборонсервиса». И никакие репрессивные механизмы, по существу, положения не изменят и никоим образом не повлияют на транспонирование антикоррупционных усилий государства в национальную идеологию. При этом (говорю со всей ответственностью за каждое своё слово) существуют принципиально-иные методы противостояния коррупции. Они просты, эффективны и, что называется, «лежат на поверхности». На протяжении ряда лет мы их неоднократно обсуждали практически на всех уровнях моделирования государственной антикоррупционной политики. Но именно по тому, что эти методы действительно просты и реально эффективны, они под любыми предлогами отторгаются государственными «модераторами антикоррупционной риторики». Так как априори «модераторы» сами являются «болтиками и винтиками» системы, в которой коррупция является неотъемлемой её частью. Как следствие, мы уже который год «топчемся по кругу», периодически радуясь заявлениям, типа: «Мы и дальше будем самым серьёзным образом… вне зависимости от должности и партийной принадлежности, с корнем вырывать эту заразу», и недоумевая над отчётами, мол: «Очевидно, что состоянием борьбы с коррупцией недоволен никто - ни наши граждане, которые считают коррупцию одной из самых серьёзных проблем, одним из самых больших вызовов нашему государству, ни чиновники, ни сами коррупционеры». * Я преднамеренно ограничил термин «эксперты» кавычками, ибо, к сожалению, сегодняшние публичные комментаторы антикоррупционной политики государства в подавляющем своём большинстве, мягко говоря, не являются в данной области специалистами. В противном случае КПД их совместных усилий (вопреки всем их оптимистичным заявлениям) не стремился бы к отрицательным величинам. Михаил Лашков Директор Национального Антикоррупционного Совета РФ
Не забывайте, что самую подробную информацию об организации Национальный Антикоррупционный Совет РФ - общественная организация в Москвe вы всегда можете получить на официальном сайте, в офисе компании или позвонив по телефону ↓
Отзывы о компании
К сожалению, еще никто не оставлял комментарии на этой странице.